Ногу осмотрела, просветила и наложила легкий гипсовый щиток пожилая строгая женщина – врач. Она успокоила Иннокентия: «У вас нет перелома, есть лишь трещинка… Не волнуйтесь скоро все будет в порядке! Пока нужен покой!»
Это и побудило Иннокентия к действию:
- Если все хорошо, то отпустите меня домой… У меня серьезное мероприятие, актив!
- Ни в коем случае.
- Но я же делаю доклад!
- Мало ли что вы делаете. Сейчас вам нельзя, могут быть осложнения.
На следующее утро упрямый Иннокентий Харитонович был уже в кабинете Илизарова.
- Отпустите на партактив.
- А что сказала врачиха?
- Не пускает.
- Значит и я не пускаю.
- Но у меня же доклад!
- Доклад? Г- м – м. Но я тоже боюсь этой вашей строгой врачихи. Она же права… Это же я научил ее быть требовательной…
- Но как же быть?
- Ладно. В день заседания партактива, что-нибудь придумаем. Ты с утра жди…
Утром в половине восьмого в окно кто-то постучал. Иннокентий открыл створку. На стремянке стоял Гаврила Илизаров.
- Вот костюм твой… Надевай быстро… Машина ждет… Давай!
- А она не заругается?
- Она придет к вечеру… Ты будешь уже на месте.
- Хорошо.
После этого «заговора», смешного и по-мальчишечьи проказливого, они как-то незаметно сблизились, вместе бывали на рыбалке, ездили по грибы, вместе отдыхали на обкомовской даче, в Бояринцево.
Особое место в их жизни и сближении занял случай с передовой трактористской членом обкома воскресенской казачкой Райкой Скоробогатовой. Вот тот приметный день, когда они организовали «побег» из больницы, Райка, сразу же после закрытия партактива протиснулась к окруженному людьми Иннокентию и тихо сказала ему так:
- Жизнь обрывается, товарищ секретарь… Все, последнее, поставлено на карту…
- В чем дело?
- Выслушайте меня с глазу на глаз… Если нет, я покончу с собой.
- Что вы, что вы, Рая!? Пойдемте!
После беседы с Райкой Иннокентий пригласил к себе Гавриила Илизарова.
- Не сердись, ради бога, что оторвал тебя от дел… Помоги. Милый, дорогой, Гавриил Абрамыч!
- Ну, что за увертюра? Не по - секретарски говоришь.
- Есть у нас одна коммунистка, колхозница, передовая трактористка широкого профиля… Горько и смешно говорить, у этой женщины нос, по шутке природы, понимаешь, как у свиноматки… И муж ее просто заел. Дразнится: «Свинья! Свинья! Свинья!» сам, сукин сын открыто ходит к деревенской поповне. Высмеял жену, члена обкома, изгадил ее!
- Так, так, - посмеивался Гавриил. – И что далее?
- Я тебя, Гавриил, как брата родного прошу, сделай ей хороший нос…
- Нос?
- Ну да. Она прекрасна собой, стройна, высока, волосы, как золотой ручей. А нос, как у животного задран!
- Интересно, интересно, - Гавриил начал загораться. – Но где же она эта твоя героиня?
- Сейчас дома, наверное.
- Так вызывай ее сюда, в твой боярский кабинет… И оставь нас с нею на часик!
- А для чего, извиняюсь?
- Где же я буду беседовать с больной… Она ведь должна будет раздеться, хотя бы по пояс!
- Раздеться? Для чего же? Ведь у нее нос?
- Из чего же я ей новый нос делать буду, как ты думаешь?
- Не знаю.
- То-то что не знаешь… Нос я буду делать из ребра. Да к тому же еще и девятого.
- Ага. Понятно.
На другой день расторопный обкомовский шофер Толя привез Райку Скоробогатову в обком КПСС, к первому секретарю, проводил прямо в кабинет шефа.
- Батюшки мои! – изумлялась райка сидя в желтом кожаном кресле. – Зачем я вам понадобилась?
- Будем делать из вас красавицу, – твердо сказал Гавриил.
И Райка тотчас заплакала, упала на колени:
- Доктор, милый! Все люди говорят, что вы настоящий кудесник… Все отдам тебе. Только выправь нос… Деньги, какие заработала отдам, бычка – третьегодника… Все тебе только исправь!
Гавриил Илизаров был волевым человеком, упрямым и несгибаемым в достижении намеченного. Он мог принимать смелые решения и был поистине неудержимым в осуществлении своих целей. И лишь перед этим он робел – перед женскими слезами.
Райкины слезы шли от души, были порождением несчастья. Сама она с ее великолепным телосложением и золотой короной волос даже и не подозревала, что только один художнический штрих, одно движение руки великого мастера превратит ее в искрящуюся звезду. А Гавриил всем сердцем захотел принести женщине счастье…
Оперировали Райку в пятницу, недолго, всего около часа. В понедельник она уже начала проситься из больницы домой.
- Пусть все зарубцуется. Посиди! – урезонивал ее хирург.
- Пора, поди, уже снимать повязку, зудится переносится, значит заживает.
- Рано снимать. Будь терпеливой.
К концу недели она все-таки выпросилась домой. Когда вышла из перевязочной, где снимали бинты, кинулась сразу к зеркалу. И обомлела, увидев свою красоту. На лице не было даже одной мельчайшей царапинки – следа операции. Так искусно выполнил свою работу врач. Райка засмеялась, потом матерно выругалась:
- Вот теперь, Колька, хуй ты меня больше увидишь!
Вот так.
Пока шла до дому, раскраснелась. Глаза сияли. И, Колька, увидев ее, оторопел: платье Райкино, кофта – тоже, голос Райкин, но это была не она, не его законная Райка. Это было милое создание, красавица – плод Колькиных мечтаний.
- Вот такая ты мне – на всю жисть! Такую люблю!
- Нет, братец, - решительно возразила Райка. – Ты сейчас катись до своей поповны… А ко мне не лезь. Я другого нашла.
- Не шути, Раиса.
- Какая шутка… Годы издевательств, а сейчас: «Не шути!» Жить с тобой я не буду. Из-за обиды. Так и знай!
Операция принесла в семью Скоробогатовых не мир и покой, а полную раздружбу.
Но это была не трагедия. Это было счастье трактористки Райки Скоробогатовой.
… откровенно сказать и честно: мало было в области таких, как Гаврила Илизаров, руководителей. Не боявшихся обкома, не выслушивающих первого секретаря с открытым ртом. Это была беда.
Удивил Иннокентия председатель облпотребсоюза Петро Яров. Самостоятельность суждений, предельная ясность их, быстрое решение казавшихся сложными вопросов. «Ну и гусь! Этот, пожалуй, к концу пятилетки в министры махнет. Уж больно разворотлив». Что ни потребуешь – он уже сделал. Незаметно для руководящих товарищей, как будто втихаря, этот симпатичный, быстроглазый человек организовал сельских кооператоров на большие дела. В области в течении двух лет открылись сотни новых магазинов. Не просто стены, но и начинка их была весьма и весьма привлекательной. Тут, кажется, были сконцентрированы все товары Тюменского севера, и ближайших соседей с запада, юга, востока. Ассортимент довольно широк и добротен: колбасы и рыба, деликатесы и вина Молдавии, кумыс и баранина Казахстана, консервированные фрукты, крупы, мучные изделия местного производства. Иннокентий захотел узнать как можно больше об этом человеке, курировавшая торговлю заведующая отделом обкома рассказала:
- Он просто–напросто не ленив. Мало спит. А связи! У него по всему Союзу друзья да товарищи… мы по официальным разнарядкам ждем товар в течение квартала, а ему отгружают на третий день!
Перед Первомайским праздником Иннокентий вызвал Ярова на беседу. Задал дежурный вопрос «Как будет организовано праздничное обслуживание тружеников села?», хотел закончить все разговоры за полчасика, но уехал из обкома только в полночь.
… Вот запись из дневника Иннокентия Харитоновича Неупокоева, первого секретаря обкома КПСС:
«Петр Яров, председатель нашего облпотребсоюза, симпатичный мужик с добрым открытым лицом, идет напролом. «Перестаньте каждый день врать, - говорит не стесняясь и не краснея, - Перестаньте выдвигать в руководящие по экстерьеру: красив, здоров, кудряв, язык подвешен – значит будешь руководитель. Вы спрашивайте таких: «Что ты умеешь делать?» И пусть он делает то, что дано ему от бога… Зачем вы из баранов делаете секретарей райкомов партии… Чтобы послушнее были?»
В медицине, еще со времен Гиппократа существует правило: «Не навреди!» Давайте и мы возьмем за правило тоже два слова: «Не мешай!» Вы почитайте ваши решения всяких пленумов, активов и заседаний! Почитайте! Это же курам на смех! Сами ни хрена не знаете, а других учите! Областной зоотехник выступает в газете, пишет, что кур надо кормить битым стеклом и речной галькой… Верно пишет… Но кур все-таки в первую голову надо кормить концентратами, сбалансированными по протеину и другим веществам. Так ведь? Так. А если кормить галькой и стеклом куры подохнут! Все ваши решения – фальшь… Ими только задницу подтирать можно… Вы дайте, наконец, мужику свободу… Чтобы он думал! Вы же отучили людей думать… Все сочиняете за своими чистенькими и приятненькими столами…
А по какому принципу вы наказываете людей? Никакого принципа у вас нет. Бросил мужик бабу, женился на другой – если он коммунист его надо наказать… А почему? Ну, потому, что всегда так бывает: за это наказывают…
…Откровенно сказать, я тоже когда-то жил и пользовался вашими «измерительными приборами». Но потом, не хвастаюсь, понял насколько они пагубны… Помню привез в село ревизора, жалобы на продавщицу были: растратчица… На три дня оставил его в деревне: «Действуй! Делай глубокую ревизию. В конце недели заеду за тобой!» Истек срок. Заезжаю за ним, а он на колени падает:
- Переспал я с ней. Увольняй меня!
- Переспал? – спрашиваю. – И удачно?
Он краснеет, глаза прячет, смущается:
- Да вроде все как надо получилось.
- Ну, а растраты у твоей зазнобы почему бывают?
- Не виновата она, - осмелел парень. – Крадет кто-то. Ключи у кого-то есть от магазина… Она крестится – божится не брала!
Вот. Я уверен, что ваши подчиненные моего ревизора, живьем бы съели… Развратник, подлец, личные интересы выше общественных, исключить, отдать под суд!
А я посмеялся и все. Все. Никогда больше не напоминал об этом. Как забыл. Пятнадцать лет прошло. Работает человек, да еще как, любо – дорого…
Или еще такой случай из моей районной практики… Только что принял райпотребсоюз. Утром сижу в кабинете. Звонок. Главный бухгалтер беспокоит.
- Петр Алексеевич… Я сегодня на работу не приду.
- Почему?
- Да вот жена пельмени настряпала. Бутылка тут.
- Вы пельменей – то поешьте, а бутылку оставьте, на выходной!
- Что вы, Петр Алексеевич… У нас в районе пельмени без водки только собаки едят…
Да – да. Вот так. Гулял мой бухгалтер три дня. Пришел извиняться. А я сделал вид, что ничего не произошло. Ни крику, ни шуму… Дел по горло… Вы знаете как он мое понимание оплатил… Большим, честным трудом…
Или собрания, которые вы проводите строго по плану. Надо – не надо – все равно собрание. На какой хрен? Глупо ведь… Так вот к глупостям и привыкаем… Мозги свои атрофируем… И таких дыр в вашей работе, как в решете! Ну, как тут жить… Я понимаю, трудно тебе, как руководителю: в одну горсть сноп не возьмешь… Но есть у меня совет: найти, подбери себе заединщиков, чтобы они так же горели на работе, как ты… Дела поправятся!»